Интересно. Напрашивается дурацкий вопрос – как же так, что никто не пришел к этому до тебя? Почему именно ты и почему сейчас, а не 40 лет назад?

О цыганских музыкантах я уже говорил. Вопрос о том 'почему и сейчас' сложен. Много случайного. Естественно, у меня нет комплексов музыкантов. Можно сказать так, как говорят специалисты по аэродинамике: «Летая, стрекоза нарушает законы аэродинамики, но почему она летает?». «А она не знает законов»… Мой соавтор доктор физики говорит, что предшественники наверняка пробовали, но не получилось. Мы этого не знали, ну и случай помог.

Как я понимаю, у тебя были помощники и консультанты? Кто тебе помогал в работе?

Общий список около 50 имен. Соавторов - 3:

• Роман Денисов, доктор физики, автор рычажковых механизмов
• Райво Хийема, скрипичный мастер, руководитель мастерской музыкальных инструментов EMTA, идея винтового подъемника
• Прийт Бернхардт, скрипач, изучал технику цыган в Венгрии.

Также хочу отметить скрипача, педагога Михкеля Кууслера, моего учителя игры на скрипке и аккордном альте, который пишет транскрипции для А/А.

Нельзя не упомянуть здесь уважаемого Михаила Казиника (телезвезду Российского телевидения в жанре популяризации классической музыки). В 2012 году, будучи в Таллинне на гастролях, он нашел время послушать меня и мой инструмент. Он очень помог мне, дав свои рекомендации, и это открыло мне двери в различные музыкальные заведения России. Благодаря поддержке Казиника я был представлен композитору Шандору Калошу, написавшему для аккордного альта пока единственное произведение "Concerto Grosso Per Viola Gabriele solo".

Как относятся к твоему нововведению музыканты, скрипачи? Есть ли надежда на широкое применение твоего изобретения? Как говорится, каковы твои “творческие планы”?

Строго говоря, я этого не знаю. Большинство, (около 300 человек), которым я отправил статью, не ответило (297). Те немногие, которых я информировал лично, тоже не прореагировали. Могу сказать, что есть сподвижники (соратники), с которыми я музицирую и помощники в продвижении.

Есть разница между новшествами в технике и культуре. В первом случае новшество „измеряемо“. Лучше скорость, вес, обьём, устойчивость и другие технические параметры. Продвигая новшествa их рекламируют. Во втором случае новшеством может быть субьективное ощущение, формирование новой привычки, неизмеряемый тембр, новые возможности исполнения... Эти субьективные параметры невозможно рекламироватъ прямо. К примеру новый инструмент нужно „раскручивать“ как вокалиста. Только после того, как он станет известным, его станут „покупать“ (ходить на концерты). Это будет замечено музыкантами и отмечено как возникновение новой моды (тренда) и воспринято ими, как сигнал к подражанию, обеспечивающий финансовый успех...

Так что особой надежды на широкое применение изобретения нет. Это также следует из характера вопросов задаваемых в Фондах. Главный вопрос – есть ли покупатели? Нет. Для их возникновения нужно сделать инструмент известным (раскрутить). По этой причине я решил прекратить компанию по рассылке информации и ознакомлению музыкантов и заняться музицированием. Норберт Винер когда-то писал: „Если посадить обезьяну за пишущую машинку, то есть ничтожно малая вероятность, что за бесконечно большое время она напечатает роман Л.Толстого „Война и Мир“.

Я не теряю надежды на то, что, увидев успех ансамбля с Аккордным Альтом, музыканты захотят заработать и востребуют новый инструмент. С надеждой на лучшие результаты, чем у обезяны Н.Винера...

Спасибо Габи! Если не трудно, расскажи немного о себе. Твои предки ведь уже давно живут в Эстонии?

Я родился в 1946 г. в Таллинне и был младшим ребёнком (сестра Рахиль) в семье Бэра Пассова (1917, Таллинн) и Блюмы Шапиро (1915, Нарва). Эстонские Пассовы выходцы из Белоруссии (г. Городок Витебской губернии). Прадед Якоб переселился в Валга в 1897 г., получив работу на Государственной Псковско-Рижской железной дороге. В 1910 г. переехал в Таллинн. Его младшая дочь Зельма, закончив естественный факультет Тартуского университета с отличием в 1934 г., преподавала в Еврейской гимназии химию и биологию. О семье моей мамы я знаю, что ее родители (Габриэль Шапиро и Доба Шапиро (Аронович)) переселились в начале века в Нарву из Литвы.

Мое первое столкновение с музыкой произошло в 1948 г. Вернее я помню, что на стене нашей спальни висела скрипка. Дедушка Гершен купил ее на базаре у солдата возвращаясь из эвакуации в 1945 г. и продал в 1948 г. скрипачу театра Эстония Ёонасу, который жил на нашей улице. Меня определили в садик и однажды, когда мама пришла за мной, воспитательница сказала: "Ваш мальчик рассказывает о скрипке. Мой отец скрипач и мог бы его учить". Папа отвел меня к этому учителю. Он и был тот скрипач, который купил скрипку у дедушки. Учитель меня послушал и мы втроём пошли и купили скрипку. Позже учитель не раз показывал мне этот ценный инструмент, который он не мог продать, так как он был ¾ размера. Позже, когда я не желал упражняться, родители мне часто говорили: «ты же сам хотел, и даже учителя себе нашел»

После года занятий было решено определить меня в ДМШ. К экзамену меня подготовила пианистка Дора Рыбак, которая была соседкой тети Земы. Я попал в класс Аси (Асмик) Арутюновны Матсовой, у которой учился 2 года (она перешла преподавать в Музыкальное Училище). Мне запомнилось, что когда А.А. уезжала, меня посылали к ней домой и со мной занимался ее муж дирижер Роман Матсов (учебный процесс не должен был прерываться).

Моим преподавателем стал Эрих Лойт. Ему, несмотря на мое сопротивление, удалось дотащить меня до окончания ДМШ. Я был с ним в контакте вплоть до его кончины в 2012 г. В музыкальной школе училось немало еврейских детей: Жан Патурский, Элик Мейерталь, Дима Супин, Эдуард Клас (все на скрипке). В последующем я многих музыкантов узнавал в лицо и здоровался с ними.

Музыкантом я не стал, а получил образование инженера электронной техники. После окончания ТПИ и до выхода на пенсию работал в Вычислительных Центрах инженером - эксплуатационщиком ЦПУ.

Музыкой опять занялся в 2006 г. после 45-летнего перерыва.