Mälestused-Jutustused
Воспоминания/Рассказы
Memoirs/Stories

Натан Левеншус

Чернобыль

В начале 80-х я с женой и дочерью жил в Таллинне на Акадеемия тее в двухкомнатной «хрущевке». Хотелось жить лучше. Пытались найти обмен с приплатой, но не получилось. Развелись. Я, как работник МинСтроя, прописался в общежитии (без койки, но с талонами на сахар, водку и пр.) на Чайковского в Копли, в Калининском районе. Как строитель встал на очередь в «быстрый» кооператив (обещали 3.5 года вместо 8 лет ожидания – в этом и была «быстрота»). Конечно, как многолетний работник, я бы мог претендовать на казеную квартиру в порядке живой очереди в тресте, но «доброжелатели» настукать, что развод у меня фиктивный, нашлись бы, а этого я боялся.

Настал 86й год. Авария в Чернобыле 26го апреля. В результате взрыва «гремучего газа» большое количество радиоактивных материалов оказалось в атмосфере; от молекул в воздухе до крупных кусков углерода-замедлителя на крышах соседних блоков.

Для ликвидации последствий аварии призвали резервистов. В Эстонии первыми «взяли» мужиков из Пярнуского и Кохтла-Ярвеского районов. Это были в основном химики, занимавшиеся радиоактивной разведкой и очисткой сооружений станции АЭС.

В июле призвали еще в специальный инженерный батальон. Его задача была построить земляные фильтрующие валы вдоль берегов ручьев, речушек и рек в «мертвой зоне» (40км радиус от АЭС), а также серию фильтрующих запруд (перемычек) на ручьях и речках. Притом никаких специальных фильтров не применялось. Простой грунт и камни, щебенка. Цель: отфильтровать радиоактивные материалы в весеннее половодие 1987 года, чтобы растаявший снег был отфильтрован до того, как вода попадет в Припять и далее в Днепр.

На этот раз призывались из Хаапсалуского, Морского и Калининского районов. Было указание: брать из общежитий людей постарше, холостых. Меня взяли на должность старшего инженера батальона, а через 20 минут после меня на призыв пришел инженер из Дезинтегратора Rein Sööt. Ему дали должность инженера.

Служил я с 20го июля по 20е октября. Жили мы близ деревни Мартиновичи в 40км от Чернобыля. Мартиновичи была первая невыселенная деревня рядом с 40км зоной. Жили в палатках. Со мной вместе был естественно Рейн, еще один молодой эстонский парень Andrus (забыл его фамилию, он в мае только демобилизовался, но по военной специальности понадобился снова). Я спал как раз между ними. Еще трое русских парней: Сергей Устинов, Вячеслав Родионов (забавный малый: родился и жил в Саратове, инженер-химик. Развелся с женой, поехал в Прибалтику посмотреть: Рига, Таллинн. В пивном баре разговорился с мужиком с «Двигателя», тот его устроил туда работать и в общагу. Слава женился на эстонке с ребенком, жил на Лийвалайя и работал на момент призыва в институте физики на Палдиском шоссе. Он был способный человек, писал жене письма по-эстонски совершенно свободно. Русский по всем линиям, я его специально расспрашивал). Еще был один русский парень из общаги, но я его имени не помню. Я был старше всех, они звали меня «батей».

Службу подробно описывать не буду, только наиболее сильно запомнившиеся моменты.

К концу сентября на Украине создалась тяжелая энергетическая обстановка: из четырех реакторов Чернобыльской АЭС работали два. Третий был остановлен, четвертый разрушен. Надо было запускать третий, но для этого нужно было очистить его крыши и стены от радиоактивных материалов и пыли (на крыше было полно кусков графита-замедлителя, напичканного радиоактивными элементами). Для этого сначала использовался японский робот, но им неудачно управляли, и он свалился с крыши 3го реактора в разлом крыши 4го. Стали использовать советский робот, но он быстро сломался и починить его было невозможно.

Тогда «добровольно-принудительно» стали использовать воинов резервистов. На тот момент вокруг Чернобыля действовало около 64х тысяч воинов из разных военных округов европейской части СССР. Люди выходили на крышу в специальной одежде: свинцовые плавки, защитная желетка из спецматериалов, перчатки и на сапоги сверху еще мягкая обувь. Руками брали эти радиоактивные куски углерода и бросали с крыши 3го реактора вниз в пролом крыши 4го.

Рабочий день: 10 минут. Оплата – твоя собственная месячная зарплата. Так я за 10 минут зарабатывал 200 руб. Еще навешивали дозиметр. Когда люди выходили с крыши, быстро подскакивал офицер, выхватывал дозиметр и кричал данные регистраторам: 11, 12, 14 рентген. Больше 14 ни у кого как-будто не было, так как за 25 рентген суммарных человек должен был сразу демобилизовываться и отправляться домой. А ведь к концу сентября у всех уже было набрано какое-то количество рентген (у меня было 4). Я побывал на крыше 28го сентября.

Через 2 дня мне исполнилось 40 лет. Сопалатники постарались: добыли «огненной воды». Отметили это дело вечером в палатке. В ночь со 2го на 3тье октября случился инсульт с моим соседом Рейном. Вызвали батальонного врача (он тоже жил в палаточном городке), на батальонной машине его увезли в районную больницу в Чернобыль, а утром он скончался. Рейн 28го был на крыше дважды. Та группа, в которой он был, чего-то недосбросила и его попросили пойти еще раз. Об этом знаю только я. Было ли это причиной инсульта или нет, думаю ни один специалист-врач не скажет. Так что если дело дойдет до музейной экспозиции пусть его имя – Rein Sööt – будет тоже как-то упомянуто, иначе никто его и не вспомнит. Незадолго до Чернобыля он развелся с женой, разменял жилье и жил в деревянной коммуналке на Соо (Никонова).

Другие два впечатления обшие, не конкретные: удручающе выглядели опустевшие деревни в 40км зоне, особенно стаи одичавших, худых собак. Пожаров к счастью не было. И другое: отношения между кадровыми офицерами. Я и представить себе не мог, что такой характер отношений между людьми возможен. Так что резкость и хамство по отношению ко мне меня уже не удивляли.

Было время...